Морской Волк, том 2 - Страница 68

– Торпеда, пеленг не меняется!

Моторы – полный! Бросок вперед – должен вывести из-под удара. Даже если они как-то сумели увидеть, точно прицелиться. Аккумуляторы будут разряжены – плевать! Механики – выжмите положенные восемь узлов, вместо трех, ведь когда в нас стреляли, «торпедный треугольник» решали, исходя из нашей скорости в момент пуска!

– Торпеда, пеленг изменился – на корму. Снова изменился – обратно!

Наводится на нас?? Что делать, что?

– Командир, продолжать всплытие? Глубина двадцать, уменьшается.

И тут нас ударило. Лодка вздрогнула – и даже сквозь задраенный люк на «Потсдамскую площадь», кормовой аккумуляторный, можно было слышать оглушительное шипение, это рвался наружу воздух и вливалась вода. Но люк пока держал – и переборка прочная, должна выдержать. А что в корме?

– Дизельный докладывает, их заливает! Переборка деформировалась, и пропускает воду из четвертого! Просят разрешения, отступить в шестой.

Разрешения – не будет. Пусть подкрепляют переборку, заделывают течь – чем могут и как могут. ЦГБ кормовые тоже наверняка повреждены, мы выдержим затопление не больше чем одного отсека с прилегающими к нему цистернами, два – это уже смерть. Продуть носовые и средние ЦГБ, воздух в кормовые – перекрыть! И моторы, лишь бы не сдохли! Пока у нас дифферент на корму, тяга моторов компенсирует минусовую пловучесть. Но когда выйдем наверх, носовая оконечность окажется над водой и непременно опустится, дифферент уменьшится – и хватит ли его, чтобы остаться на плаву? Не говоря о том, что аккумуляторы сдохнут через час, или даже меньше, в каком состоянии кормовая группа, как раз в том, четвертом отсеке, куда попадание?

А все, кто остался в пятом и шестом – обречены. Если только не попробуют выстрелить торпеду из кормового аппарата, и выбраться через него. На что – явно не хватит ни воздуха, ни времени. Впрочем, неизвестно, насколько мы все – их переживем.

Значит – надо исполнить последний воинский долг. Успеть сообщить, с чем мы встретились. Чтобы те, кто придут после нас, были удачливее. И чтобы не тронули семьи.

Радист, как всплывем, передать открытым: торпедированы подводной лодкой, на глубине, управляемые торпеды, скорость преследования под водой у субмарины противника свыше 20 узлов. Погибаем за фюрера и Германию – наши координаты. Командир и экипаж U-703.

– По глубомеру, рубка из воды!

Верхняя вахта, наверх – сигнальщики и артиллеристы. Готовиться к оставлению лодки? Нет – будем драться до конца! Радист – передача!

Открываю верхний люк, как положено командиру. И тут Свинорыл бросается на меня, всей тушей, стягивает с трапа, карабкается сам и пытается открыть. Его едва оттаскивают, он вырывается и воет. Успокаивается, лишь получив по голове рукоятью парабеллума. Валяется, как мешок, живой, или нет – черт с ним!

Наверху, такое же серое море. И ледяная вода. В единственную резиновую шлюпку влезут максимум шестеро из сорока пяти человек на борту, прыгать же за борт в пробковом жилете – это еще более мучительная смерть, чем захлебнуться в отсеке тонущей лодки. Потому, еще неизвестно, кому больше повезет – тем кто со мной, или тем кто остался внизу. Но мы по крайней мере – сделали все что могли.

– Командир, радиосигнал не проходит! На волне непонятные помехи.

– Командир, перископ, пеленг 355, дистанция семь кабельтовых.

Вот он – враг, показался. Артрасчету – открыть огонь! 88мм – хоть отпугнут. А если повезет – повредят перископ.

– Две торпеды, справа, пеленг 350!

Не увернемся. У нас сейчас даже не восемь узлов – хорошо если шесть. И дистанция мала. Это уже не бой, а добивание.

– Приготовиться покинуть лодку, командир?

Нет. И не успеем уже, и не Карибское море. Даже если эти, русские или британцы, всплывут чтобы нас подобрать – десять, пятнадцать минут в холодной воде не продержаться. Хотя сам пока не тонул в этом море, но нам сообщали об опытах с русскими пленными. При температуре воды в шесть градусов человек выдерживает в среднем десять минут, причем возможна мгновенная остановка сердца. Лучше уж погибнуть на своих постах, как подобает германским воинам.

Нет – осталось еще одно, последнее. Из люка появляется харя Свинорыла. Прежде чем он успевает, подскочив ко мне, раскрыть пасть, я отдаю приказ – и матросы-сигнальщики, все трое, хватают его и с размаха перекидывают через ограждение рубки. Он падает на борт, скользит по нему, барахтается в воде. Зачем я сделал это? Викинги, мои предки, уходили в небытие – на горящем драккаре, не выпуская оружия из мертвых рук. Когда U-703 станет нашим погребальным кораблем, пусть на ней не будет не единого труса. Мы заслужили это – честно сражаясь. Есть Валгалла, или нет? Сейчас узнаем..

Капитан 1 ранга Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка «Воронеж».

И черт принес этих фрицев? На свою собственную беду.

Засечь дизелюху в надводном, для нашей акустики, это даже не смешно. Однако же, эта цель сейчас совершенно не стоила того, чтобы нам отвлекаться от выполнения основной задачи. А посему, если они гребут куда-нибудь в Атлантику, пускай! Живите пока, сейчас вы нам неинтересны.

Однако же, эта лодка упорно болталась в этом районе. Меняла курс, но не уходила. Будто наш или англичанин – заряжает батареи в зоне ожидания, чтобы с темнотой выдвинуться ближе к берегу, на путь конвоев. Это при том, что я точно знал, наших лодок в этом районе нет, а опознание по сигнатуре, акустическому «портрету» однозначно указывало на «тип VII». Но может, у англичан какой-то тип лодок дает такую же сигнатуру?